Новости ПМР
Александр Невзоров. Особое мнение
13 апреля / TDI /. О. Бычкова― Это «Особое мнение» из Санкт-Петербурга. У микрофона Ольга Бычкова. Доброе утро. Мы находимся в бюро «Эхо Москвы» в Санкт-Петербурге. В питерской гостинице «Гельвеция». Здесь Александр Невзоров. Доброе утро, сообщает echo.msk.ru.
А. Невзоров― Доброе утро.
О. Бычкова― И мы как всегда обсуждаем наши новости. Ну как вам вчерашняя Пасха, которая совпала в Днем космонавтики. Новая мифология началась…
А. Невзоров― Во-первых, это сильно не в первый раз. Забавнее когда совпадает день ПВО и Вознесения, здесь, по крайней мере, более понятные и логичные ассоциации возникают. Но вообще конечно, понятно, что особых шансов у страны, которая с такой скоростью вернулась в неолит, с такой скоростью, с такой охотой и с таким восторгом практикует все это дикарство.
О. Бычкова― Почему…
А. Невзоров― Потому что все эти культы с поеданием богов, воскресением богов, они все имеют, как известно, довольно простое происхождение. Довольно примитивное. Все уходят корнями туда к первым дикарским культам неолита. Потому что до сих пор еще где-то дикие племена в Северной Африке, например, жуют кожу жирафа для того, чтобы приобрести свойство маскироваться в саване. Кто-то ест медуз, чтобы невидимым приближаться. По сути, дикарь, который ест сердце гепарда с тем, чтобы получить его скорость и жесткость, он ничем не отличается от христианина, который тоже съедает своего бога.
О. Бычкова― А Гагарин причем здесь?
А. Невзоров― Вот я не понимаю, причем здесь Гагарин. Здесь это просто повезло христианам, что их праздник получил возможность в очередной раз потереться о ноги космонавтики, науки. Они же этого бедного Гагарина чуть ли ни в святые и чуть ли ни приплетают к своим всем забавным поповским делишкам.
О. Бычкова― По крайней мере, теперь уже признается космонавтика может быть. Это хорошо, это уже не неолит…
А. Невзоров― А у них поле сужается и сужается. Потому что, несмотря на то, что людей здравомыслящих гораздо меньше и, несмотря на то, что по идее они давно должны были быть раздавлены вот этим гигантским задом мракобесия, тем не менее, как мы уже говорили, несколько человек, несколько десятков человек меняют судьбу человечества на протяжении последних 500-600 лет.
О. Бычкова― А Путин поменял судьбу человечества?
А. Невзоров― Нет, я думаю.
О. Бычкова― По крайней мере, по рейтингу журнала «Тайм» американского, он занимает первое место среди персон 2014 года.
А. Невзоров― Inter caecos luxus rex. Это значит среди слепых одноглазый царь.
О. Бычкова― Одноглазый? Среди слепых?
А. Невзоров― Действительно нет ни одной фигуры с хотя бы имитацией харизматичности столь же…
О. Бычкова― Южно-корейская певица Си-Эль на втором месте.
А. Невзоров― Это не в счет. Это все страсти толпы по певичкам давайте сразу отставим. Путин ведь заслуженно получил свое место. Потому что кто бы и что бы о нем ни говорил, но все же прозревают, что это фигура драматическая. А возможно и трагическая в потенциале. И что…
О. Бычкова― Почему трагическая.
А. Невзоров― …очень много интересного и весьма и весьма сложноповоротистого еще будет связано с этим персонажем.
О. Бычкова― А с персонажем по имени Хиллари Клинтон что-нибудь будет связано. Которая тоже хочет быть президентом как Путин и как ее муж Билл.
А. Невзоров― Сложно. Я не знаком, а по СМИ я не привык составлять мнение о человеке.
О. Бычкова― Это все?
А. Невзоров― Я эту даму не знаю.
О. Бычкова― Это все, что вы можете сказать про Хиллари Клинтон.
А. Невзоров― Абсолютно все, за исключением того, что у нее будет возможность отомстить, сделав минет мужу Левински, если она к тому времени приобретет мужа.
О. Бычкова― А вот когда говорят про женщину президента у вас ничего кроме скабрезности не приходит на ум?
А. Невзоров― Это не скабрезность. Это геополитические факторы, вернее их изнанка.
О. Бычкова― Поэтому в России никогда не будет женщины президента.
А. Невзоров― Во-первых, я надеюсь, что рано или поздно будет…
О. Бычкова― А в Америке будет.
А. Невзоров― Рано или поздно будет, хотя не похоже. Потому что эта вся страсть к демонстрации друг другу яиц в определенный день, куличиков и прочего, прочего. Вы уже доигрались до того, что ваш режим жизни, что вам смотреть, какие трусы носить, какие книжки читать, какие оперы видеть, для вас определяют религиозные фанатички типа Мизулиной, Яровой и других абсолютно подобных дремучих баб, которые вообще ничего не знают, ничего собой не представляют, но, тем не менее, уже учат вас жизни. Искренне считая себя чуть ли ни воспитателями в детсаду, а вас – теми, кого надо исправлять, направлять. Их немножко для другого сажали на эти должности.
О. Бычкова― Вас — это кого?
А. Невзоров― Вас – это вот в данном случае вас всех.
О. Бычкова― А вас…
А. Невзоров― Нет, как вы видите, меня никто пока что жизни научить не смог.
О. Бычкова― Хорошо. А когда Украина приравнивает все ко всему, коммунистов к фашистам.
А. Невзоров― Ой, коммунисты вообще должны быть страшно благодарны Украине, потому что их хоть где-нибудь запретили. Это значит, их хоть где-нибудь воспринимают всерьез. В России с ними обошлись с предельной жестокостью. Абсолютно бесчеловечно. Их оставили доживающими старенькими шутами при Кремле. При том Кремле, куда они выписывали пропуска. При том Кремле, который они окружали цепями красноармейцев. Вот теперь они могут наперегонки с ЛДПР тапки принести или брошенный на апорт томик Солженицына. Они в предельно жалкой роли конечно и их не жалко. И они же, в общем, ухитрились даже в своем незатейливом наборе идеалов предать все. Посмотрите на их взаимоотношения с попами, это то, что собачники меня поймут, давно это называется словом «скрещивание». Причем еще неизвестно, кто сверху.
О. Бычкова― А почему так получилось?
А. Невзоров― Потому что они не поняли вот этой вот подлости оставления их как некой псевдополитической силы, они пошли на то, чтобы стать этими шутами при троне. Не смешными шутами.
О. Бычкова― Но на Украине их теперь запретили.
А. Невзоров― На Украине у них теперь, по крайней мере, есть возможность запираться где-нибудь в картофельных погребах, петь вместе Интернационал, издавать «Искру», и вообще вести какую-то более-менее достойную политическую жизнь.
О. Бычкова― А говорят, что это такая изощренная антироссийская акция.
А. Невзоров― Не знаю. По крайней мере, более жестоко с коммунистами, чем в России никто не обошелся. Это на самом деле для них очень неплохой старт. То, что произошло на Украине.
О. Бычкова― …еще обратятся во что-нибудь.
А. Невзоров― …Украине еще опомниться, потому что все-таки в виде ансамбля песни и пляски коммунистических всяких частушек они гораздо безобиднее. Они же такие забавные, бородавчатые ребята. У них лидер свел бородавки, но до сих пор…
О. Бычкова― Опять надо на какие-то личности переходить.
А. Невзоров― Я совершенно не перехожу ни на какие личности. Но накладные бородавки до сих пор в коммунистической среде очень популярны.
О. Бычкова― Это шутка юмора такая.
А. Невзоров― Ну да.
О. Бычкова― Смешная очень.
А. Невзоров― Хихикайте, Оля.
О. Бычкова― Кстати говоря, правильно сделали вот эти всевозможные европейские западные американские и прочие лидеры, которые не поедут 9 мая в Москву на празднования Дня Победы. Вспомнила я совершенно внезапно эту историю, потому что по ассоциации.
А. Невзоров― Вы знаете, в этой истории мне, например, жалко только кремлевских поваров.
О. Бычкова― Но им будет, кого кормить.
А. Невзоров― Им будет, кого кормить и с учетом своеобразия приглашенной публики, а это всякие лидеры необитаемых островов, руководители африканских племен, представьте себе, есть какое-то блюдо, называется то ли балут, то ли балют, это яйцо с уже вызревшим эмбрионом, да еще и стухшее, очень популярное среди народов Африки. Потом там всякие шашлычки из тараканов и прочее. А кстати они на трибуне будут присутствовать с ассегаями и увешанные сушеными головами или все-таки их приведут в какое-то соответствие моменту.
О. Бычкова― Это называется расизм.
А. Невзоров― Нет. Это называется знание и уважение к чужой культуре. Почему вы считаете, что разговор об увешивании себя сушеными головами это расизм. У нас в России регулярно практикуется преклонение перед всякими сушеными трупами, это называется мощи. Тем не менее, когда об этом заходит речь, никто не говорит о расизме. И к тому же поверьте, вот уж кому-кому, а мне расизм чужд совершенно, потому что, во-первых, рас не существует, как ни странно даже рас не существует. И это не мое мнение, а еще по-моему где-то в 1995 году был конгресс антропологический, который полностью был поддержан американским антропологическим обществом. И понятие расы вообще было выведено из научного обихода. По весьма простому объяснению, что внутрирасовые геномные различия сильнее, чем различия геномные между разными расами. То есть, есть некоторые особенности географических групп населения, но рас как таковых не существует. Это вопрос вздорный.
О. Бычкова― А расизм есть?
А. Невзоров― Расизм есть, но он на пустом месте.
О. Бычкова― Давайте про еду.
А. Невзоров― Про что?
О. Бычкова― Еду.
А. Невзоров― Еду?
О. Бычкова― Ну вы же начали про еду. Давайте только про человеческую еду.
А. Невзоров― А вот вы расистка, Оля. Вы расистка. А вот вы считаете, что шашлыки из тараканов, отварные летучие мыши…
О. Бычкова― Это мифологическая еда…
А. Невзоров― Это не мифологические.
О. Бычкова― А я хочу про настоящую.
А. Невзоров― Это традиционные блюда народов, которые соберутся на 9 мая в Москву. Поэтому это в чистом виде расизм называть эту еду не человеческой. Да, что вы хотели узнать про еду?
О. Бычкова― Тут Виталий пишет, что этот ваш балют едят в Индонезии и на Филиппинах, не противно и калорийно. Не так плохо на самом деле.
А. Невзоров― Отлично.
О. Бычкова― Все обсуждали всю прошлую неделю историю, продолжают обсуждать сегодня, потому что теперь уже к проекту «Едим дома» братьев Михалковых-Кончаловских решил присоединиться, как сегодня стало известно Юрий Лужков. Который сказал, что он будет поставлять, он готов поставлять продукцию для этих замечательных фабрик кухонь. Или кафе быстрого питания.
А. Невзоров― Ну вообще смешно, это напоминает известную сцену с Паниковским. Я не знаю, кто там из братьев умнее, по-моему, все-таки умнее Андрон, и вот он подговорил второго брата, чтобы тот бегал с этими кальсонными завязками как Паниковский и шепелявил «дай миллиард, дай миллиард» за бедным Путиным. Но насколько я понимаю, миллиард им не дали. Следовательно, история уже рухнула и продолжение…
О. Бычкова― Миллиард не дали. Но обещали дать что-то другое, поддержать. Все равно обещали, не столько, но обещали.
А. Невзоров― Тогда посмотрим за развитием.
О. Бычкова― Не то чтобы сказали, что нет, никогда.
А. Невзоров― И фамилию на Паниковский они менять тоже не собираются.
О. Бычкова― Этого я не знаю.
А. Невзоров― Михалковы-Паниковские. Это же прелестно.
О. Бычкова― Ну.
А. Невзоров― Ну и что вы еще хотите от меня узнать по этому поводу. Я там не в доле, поэтому не в курсе.
О. Бычкова― Вы пойдете в бистро…
А. Невзоров― А я вообще не хожу в предприятия общественного питания.
О. Бычкова― Вообще никогда.
А. Невзоров― Нет.
О. Бычкова― Ну так вам должно быть все равно просто.
А. Невзоров― А мне и есть все равно.
О. Бычкова― А кем лучше быть: организаторами бистро и кухни или знаменитыми кинорежиссерами.
А. Невзоров― Они знаменитые и вполне достойные своей славы режиссеры. О них можно спорить, можно язвить, но вот что касается Андрона Кончаловского он блистательный режиссер. Создавший великолепные картины, которые некоторые даже видел я. Это о многом говорил, притом, что кино вообще не интересуюсь и не знаю. Что касается непосредственно Никиты Михалкова, то Конституция РФ позволяет мне не смотреть фильмы Никиты Михалкова. И до той минуты…
О. Бычкова― Нет, не позволяет.
А. Невзоров― Позволяет. Я насколько знаю, там есть специальная строчка. И до этой минуты, в общем, ничто меня посмотреть не заставит. А вот что касается первого брата, то он хорош. Ну пришла им в голову эта бредовая идея с закусочными.
О. Бычкова― Зачем это нужно?
А. Невзоров― Заработать люди хотят. А чего здесь такого. Чего вас возмущает-то.
О. Бычкова― Меня не возмущает, я просто удивляюсь.
А. Невзоров― Оля, вот вы очень юны, вот сидит в этой студии, ухмыляясь Венедиктов напротив меня, во всем великолепии этой асисяйской прически. И как-то ничему не удивляется. Или я раскрыл тайну. Тут не должно было быть Венедиктова.
О. Бычкова― Тут такой виртуальный Венедиктов.
А. Невзоров― Да он не виртуальный. Вот он сидит, могу его ущипнуть, он вскрикнет. Почему-то молчит.
О. Бычкова― Потому что это не его передача, а это передача «Особое мнение».
А. Невзоров― Хорошо.
О. Бычкова― Тут же ваше «Особое мнение». Не чье-нибудь еще. Ну ладно. Если вам больше нечего сказать про…
А. Невзоров― Про еду.
О. Бычкова― Про то, о чем все говорят, про еду. Давайте не про еду. Давайте вернемся к символам и мифологии. Прекрасная история с запрещением георгиевских лент, которые называют…
А. Невзоров― Колорадскими.
О. Бычкова― Мне не нравится.
А. Невзоров― Вам не нравится, значит, вы недостаточно много в своей жизни имели дело с колорадскими жуками. Ничего удивительно, потому что мы видим, как стремительно эта ленточка теряет свой первоначальный смысл. И становится на данный момент символом того, в общем, в высшей степени омерзительного действа, потому что можно как угодно относиться к происходящему в Донбассе, но уголовно-криминально-бандитская подоплека, которая все больше и больше вылезает наружу, эта тенденция бандитничать, отжимать, насиловать, которая, увы, скрыта каким-то политическим флером, скрыта разговорами об этом, скрыта политической мифологией на данный момент, она все явственнее и явственнее. И понятно, что эта колорадская лента уже в известной степени стала символом бандитов.
О. Бычкова― Очень быстро как-то это произошло.
А. Невзоров― А вообще все пачкается с необыкновенной быстротой. Символы особенно.
О. Бычкова― Существовала десятилетиями многими.
А. Невзоров― Ну она была скомпрометирована еще в годы Второй мировой войны, когда была основная наградная лента в армии Власова. Да. Да, дорогая моя. Она была скомпрометирована неоднократно, поэтому вообще этот весь проект с колорадской ленточкой он вероятно не очень удачный. А благодаря усилиям всяких моторол и других биндюжников с пулеметами, я думаю, что она вообще уйдет в небытие.
О. Бычкова― Но при условии, что биндюжники уйдут в небытие. Они не собираются этого делать.
А. Невзоров― Ну, вы знаете, всегда находится тот, кто их поторопит. Тем или иным способом.
О. Бычкова― Не нашлось.
А. Невзоров― Более-менее деликатно. Посмотрим.
О. Бычкова― А вообще вы верите в то, что этот фарш можно провернуть назад и этого джинна можно загнать обратно в бутылку. Вот уже вышли люди, они сели на свои тачанки…
А. Невзоров― Нет, не верю, конечно, мне очень любопытно посмотреть, что будет. И никаких естественно благостных или оптимистических прогнозов у меня нет. Но я бы воздержался вообще от каких бы то ни было прогнозов, пророчеств. Потому что давайте подождем.
О. Бычкова― Чего подождем?
А. Невзоров― Подождем развития, подождем, как в этой пробирке будут происходить те реакции, которые в ней непременно должны произойти.
О. Бычкова― Ну вот эти же люди это те же самые, которых вы видели, предположим, на протяжении разных событий предыдущих 20 лет в советских окрестностях. Это же те же самые люди, которых вы видели на протяжении предыдущих лет в разных других постсоветских местах…
А. Невзоров― Нет, в основном те люди, которых я хорошо знал по всяким Карабахам, Абхазиям, Приднестровьям, они уже там перебиты. И оттуда вернулось всего несколько человек. Отчасти вообще вышло из игры, причем не по каким-то политическим причинам. Надо понимать, что люди в высшей степени холодные, в хорошем самом лучшем смысле этого слова безнравственные. Но вот тот градус уголовщины, градус того, что под всем происходящим, увы, нет не то что какой-то идеи или какой-то политики, а есть только хапужничество и бандитизм. Даже их, даже этих псов войны сумел отвратить от этой истории. Сейчас, насколько я знаю из профессиональных «серых гусей», настоящих наемников, которые прошли все войны, там осталось всего двое.
О. Бычкова― Как это двое? На все эти…
А. Невзоров― Нет, я не говорю про этих биндюжников с пулеметами, которые позируют для российских телепрограмм. Я говорю о настоящих воинах, настоящих солдатах. Вот там осталось двое.
О. Бычкова― Вы их знаете лично?
А. Невзоров― Конечно.
О. Бычкова― И сколько им годочков уже должно быть?
А. Невзоров― Одному очень много и один великолепный человек. До сих пор я это буду утверждать. Но он искренне заблуждается и он искренне полагает, что эту уголовщину можно и нужно победить. Но у него не хватит сил, притом, что у него там достаточно власти. А второй воюет, но он настолько любит воевать, что ему в принципе абсолютно без разницы, за кого, за что и где.
О. Бычкова― Так он такой же значит биндюжник, как и все они.
А. Невзоров― Нет.
О. Бычкова― То есть правильно, что запрещают все вот эти…
А. Невзоров― Я не могу сказать, что правильно, я говорю, что, к сожалению, колорадская ленточка теряет свой первоначальный имидж. А здесь она вообще служит символом разделения в России давным-давно. Она давным-давно никого не объединяет, а скорее служит маркером и очень четким обозначителем, скажем так, а кто за кого и почему.
О. Бычкова― Ну вот тут слушатель из Свердловской области вам напоминает справедливо, что триколор вам было не жалко, (мы это как-то обсуждали с вами) а вот это жалко. А какая разница?
А. Невзоров― А где я сказал, что жалко. Не говорил я, что жалко. Совершенно не жалко. Символы такая штука, которую в принципе можно печь и внедрять с колоссальной скоростью при наличии хороших СМИ. Поэтому я не могу сказать, что мне жалко колорадскую ленточку или триколор.
О. Бычкова― А на Украине правильно запрещают все советское теперь. Все такое вот, имеющее отношение…
А. Невзоров― Да понимаете, сейчас ничего советского запретить нельзя. Сейчас все советское существует только в каком-то совершенно комедийном аспекте. Потому что все советское это уже все равно дефрагментированный труп. Это все равно останки. Это все равно то, что издает тот или иной степени силы политический или какой-то иной смрад. Ведь мы когда говорим о советском, о Советском Союзе, при всем том идиотизме, который был в основе строя этой страны, тем не менее, было и множество живых поразительных и очаровательных черт. Но это было у живого политического организма. А вот мощи СССР, различные памятники, названия, книжки, документы – это уже все не играет роли. Какая судьба ждет все эти артефакты.
О. Бычкова― А в городе Санкт-Петербурге, где мы сейчас находимся, почему-то полно этих старых советских названий.
А. Невзоров― Ну и хорошо тоже.
О. Бычкова― Да?
А. Невзоров― Конечно.
О. Бычкова― Вы считаете.
А. Невзоров― А почему нет?
О. Бычкова― Прекрасно просто.
А. Невзоров― Подождите. А что на что менять. Вот предложили. Они же хотят не просто что-то менять, они хотят возвращать еще более дремучие вещи. Предлагают сейчас поменять улицу Рубинштейна на Троицкую. Ну какая разница, именем одного еврея или сразу трех будет называться улица.
О. Бычкова― Очень смешно. Ладно. Сделаем перерыв на несколько минут. Это программа «Особое мнение» с Александром Невзоровым.
НОВОСТИ
О. Бычкова― Мы продолжаем программу «Особое мнение». Как у специалиста по науке…
А. Невзоров― Ну.
О. Бычкова― И всему прогрессивному.
А. Невзоров― Так.
О. Бычкова― И всему настоящему и умному я хочу у вас спросить об этой странной истории, о которой пишут самые разные СМИ. Эти переговоры, которые ведут российский программист Валерий Спиридонов и итальянский хирург Серджо Канаверо. Валерий Спиридонов страдает серьезным заболеванием и хочет, чтобы его голову пересадили на здоровое тело. А итальянский доктор говорит, что может это сделать.
А. Невзоров― Вы хотите поерничать или хотите понять, можно это или нет.
О. Бычкова― Я хочу вас спросить, это правда или это шутка.
А. Невзоров― Нет, насколько я знаю не шутка. Это не первое апреля. Более того, теоретически это абсолютно возможно. Но где-нибудь лет через 200, когда будет иной уровень хирургии. Ну да, было много всяких прецедентов очень неудачных, когда гибли лабораторные крысы, мыши кошки и собаки. При попытках пересадки головы. Но в данном случае это не очень показательно, потому что чем крупнее объект, тем выше шансы на успех. То есть если бы речь шла об операции великана метров 15 ростом, можно было бы говорить о том, что какие-то шансы есть. Почему?
О. Бычкова― А, может быть, мы чего-то не знаем.
А. Невзоров― Мы все знаем на эту тему. Здесь особо знать нечего. Дело в том, что работает проклятый пространственный фактор. Нам надо на очень небольшой операционной площади распределить руки примерно 16-18 хирургов. Которые будут синхронно и очень точно работать. И как ты сама понимаешь, этот пространственный фактор пока никому преодолеть не удастся. Потому что просто эти 16-18 рук разместить негде. И плюс никто не в состоянии уложиться в те сроки, которые по идее могут быть отведены для этой операции. Она же действительно феерически сложна. Ладно, 36 тысяч нервных окончаний, которые видны и заметны.
О. Бычкова― Пальцы уже научились пришивать.
А. Невзоров― Во-первых, существенно меньшее количество сосудов, количество нервов, коллатералей нервных и плюс необходимо сразу и иннервировать эти сосуды, чтобы по ним шла бы кровь и по ним бы шли физиологические жидкости.
О. Бычкова― Дурят нашего брата.
А. Невзоров― Дурят, конечно. Но лет через 200 это будет возможно, так как сейчас просто не допускает этого уровень развития хирургии.
О. Бычкова― А миллион долларов на аукционе, который сегодня будет проходить в Нью-Йорке, за книжку записную Алана Тьюринга.
А. Невзоров― Это того стоит, черт возьми. Она стоит того. Кстати, коль скоро речь зашла о книжках, вот не могу промолчать. Уж почто я рептилия и никак меня невозможно ни тронуть, ни удивить.
О. Бычкова― Сушеная рептилия…
А. Невзоров― Нет, не сушеная рептилия. Вполне себе даже живенькая рептилия. Я к тому, что мне все эти ваши сантименты в основном чужды. Но я должен сказать, что я тут подержал в руках и видел и даже попробовал читать невероятную в своей силе и в своих разоблачительских потенциалах книжку. Это книжка некоего Рабичева «Записки офицера» 31-й то ли бригады, то ли армии. Печатается это все в штатной серии «Военные мемуары», вышла она, по-моему, году в 2010. Рабичев. Это честные воспоминания о том, что делала советская армия в Германии, вступив на территорию Германии. Я говорил, вот, несмотря на то, что я совершенно бесчувственная тварь, но даже я этого больше полутора страниц прочесть не смог. Притом, что это не какой-то фантаст, не какой-то писатель, это очень честный, очень простой, заросший чешуей своих орденов дядька, который все описывает с предельной откровенностью, предельной точностью и отвратительной скрупулезностью. Тем не менее, я бы с этой книгой рекомендовал всем ознакомиться. Она чертовски любопытна.
О. Бычкова― По крайней мере, то, что я читала на эту тему это жуть просто.
А. Невзоров― Да.
О. Бычкова― Кромешная.
А. Невзоров― Это не кромешная жуть, то есть нельзя исключать, вот всегда, Оль, давай оставлять один или полпроцента на то, что мы может быть имеем дело с…
О. Бычкова― Преувеличением.
А. Невзоров― Да, потому что вот как бы есть две субстанции. Субстанция правды и неправды. Что такое правда? Правда это то, что возможно проверить. Единственный критерий, он жесткий. Это предельно твердый раздел, правда — это то, что можно проверить. То, что пишет Рабичев, мы проверить все равно не можем. Мы не можем повторить этот эксперимент.
О. Бычкова― И не хотим совершенно.
А. Невзоров― И не хотим этого делать. Но, тем не менее, некий шанс на то, что это возможно имеет отношение к реальности, а ты знаешь про эту книжку, да?
О. Бычкова― Ну да, и потом она же не единственная на эту тему.
А. Невзоров― Нет, это не моя тема, я имею право не быть посвященным во все тонкости. Но это меня поймал охранник книжного магазина «Буквоед», который очень как-то почтительно ко мне относится и сунул мне под нос раскрытого Рабичева с тем, чтобы я прочел обо всех тех массовых изнасилованиях и убийствах и спросил: а это правда. И под его воздействием и влиянием этого охранника, почтеннейшего человека, кстати, я ее купил и просмотрел.
О. Бычкова― Так скоро не будет таких книжек, скоро такие книжки будут просто опять запрещенной самиздатовской литературой. Оскверняющей или что-то еще делающей.
А. Невзоров― Это ты про солдатиков.
О. Бычкова― Это я про все, да.
А. Невзоров― Но здесь понимаешь, тоже надо понимать, что идеология российского государства мечется. Будучи абсолютно фиктивной, будучи абсолютно мифологической, будучи абсолютно неправдой и выстроенной на абсолютно неправде. Она очень хрупка, очень уязвима, она знает, что любой чих, любой свист, любой сквознячок для нее смертелен. Конечно, она будет то, что вот эта история с солдатиками. Что в переводе это означает. Что больше правил игры не существует.
О. Бычкова― Вы имеете в виду солдатики, которые пытались продавать в Детском мире в Москве, и там просто дошло до уголовных дел, выемок, обысков.
А. Невзоров― И вероятно 9 мая тоже проведут продавцов Детского мира по Красной площади пленных, которые этих солдатиков осмеливались продавать. Это было бы вполне. Ведь это же знак того, что больше правил игры не существует. И экстремизмом может быть объявлено все. В том числе и мемуары участников Второй мировой войны.
О. Бычкова― Ну да.
А. Невзоров― Почему я и предлагаю вовремя купить книжку Рабичева.
О. Бычкова― Просто надо сейчас видимо, покупать вообще все книжки, которые вы считаете важными для себя.
А. Невзоров― А все книжки, которые я считаю важными для себя, они вообще кроме меня никого не интересуют и никогда не будут запрещены.
О. Бычкова― Про науку, Дарвина с Павловым…
А. Невзоров― Да, Олечка. Хорошо, солнышко, не напрягайся, произнося мучительные фамилии.
О. Бычкова― Я конечно не буду напрягаться это действительно…
А. Невзоров― Оля, не изображайте из себя такую вот салонную даму.
О. Бычкова― Нет, я про другое хочу спросить. Что у нас Дарвин тоже сейчас немножко не в чести.
А. Невзоров― Немножко не в чести и как замечательно говорил Фейнман — общество активное и агрессивное, ненаучное. Это он говорил не про российское общество 21-го века. Это он говорил про вполне себе европейское и американское общество 20-го. То есть это всегда будет где-то на периферии человеческих интересов. Это всегда будет восприниматься болезненно, но я как-то не беспокоюсь за запрещение Дарвина, Хокинга, Млодинова или Хейзена.
О. Бычкова― Зря не беспокоитесь, потому что вот, например, прекрасный депутат Милонов в городе Санкт-Петербург он не дремлет. Я не помню, запрещал ли он Дарвина…
А. Невзоров― Он в разговоре со мной довольно быстро сдался и признал теорию эволюции. Об этом есть, посмотрите, есть какой-то документальный очень смешной диалог. Где он довольно быстро сыплется.
О. Бычкова― Но например секс до брака господин Милонов предложил уже запретить законодательно. Это очередное шоу господина Милонова?
А. Невзоров― Да, потому что я не могу сказать, что я его хорошо знаю. Вообще я вас удивлю. Это совершенно вменяемый персонаж. Вменяемый и даже более того – абсолютно симпатичный человек. Но вот он хлебнул этой медийности, он понял, что, изображая из себя чудовищного тупого мракобеса он стал известен всей стране. Он, будучи никем и ничем. Пономарь, «параекклисиарх», если говорить по-гречески и сложно. И поэтому сейчас конечно он будет изобретать самые дикие и инициативы, только потому, что он уже не в состоянии слезть с иглы медийности. Он уже будет придумывать еще более дикие вещи, только бы о нем говорили, только бы его цитировали. Это вариант Жирика на самом деле.
О. Бычкова― Но мне кажется, что нужно быть очень смелым человеком, очень отважным и решительным политиком, чтобы запрещать секс до брака. Это же просто его порвут на части.
А. Невзоров― Пойми, его же не интересует практический эффект. Ему необходимо, чтобы снова где-то звучала фамилия Милонов, и если бы условием было бы совершение еще более диких действий, он бы вероятно пошел бы на это.
О. Бычкова― Вот это прекрасный и оптимистический финал программы «Особое мнение» с Александром Невзоровым. Спасибо вам. До встречи.
А. Невзоров― Пока.
источник: ИА TRANSDNESTRINFORM